История России. XIX век. 8 класс - Леонид Ляшенко

А. Ф. Тютчева писала в своих воспоминаниях «При дворе двух императоров»: «Николай I был донкихотом самодержавия, донкихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволявшим ему подчинить все своей фанатической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века».

Что имела в виду А. Ф. Тютчева, сравнивая императора с Дон Кихотом? Была ли она права? Почему?

§ 9. СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА НИКОЛАЯ I

ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ ДВОРЯНСТВА. Крепостнические порядки губительно сказывались и на положении дворянства. «Ограда престола», как называл его Николай I, переживала нелучшие времена. Современники с беспокойством наблюдали, как растут долги помещиков, приходят в упадок их имения. Тысячи дворян лишались и земли, и крепостных.

Казался опасным и другой процесс, происходивший в дворянской среде. Согласно Табели о рангах, человек, выслуживший VIII класс, получал потомственное дворянство. Говорили о «засорении» первого сословия выходцами из других слоев общества. Действительно, уже в 1825 г. «чужаков» в потомственном дворянстве было больше половины.

Николай I приложил все усилия, чтобы поддержать и укрепить главную опору трона. В 1832 и 1845 гг. появились указы, ограничивавшие проникновение в его ряды представителей других сословий. Не VIII, а V класс по Табели о рангах давал отныне потомственное дворянство. Дворянское звание получить теперь стало очень трудно. Было введено звание почетного гражданина, освобождавшее от выполнения некоторых повинностей.

В 1845 г. правительство приняло решение о майоратах. Так назывались имения, переходящие к старшему в семье и не подлежащие разделу между всеми наследниками.

Помещикам разрешалось объявлять свои владения «заповедными», неделимыми. Майораты должны были остановить опасное оскудение дворянства, способствовать образованию в России экономически независимой аристократии. Указ, однако, запоздал и практического значения не имел. К моменту отмены крепостного права в 1861 г. было учреждено всего лишь 17 майоратов.

Настоящее и будущее русского дворянства зависело от решения вопроса о крепостном праве. Николай I это ясно осознавал. Его отношение к крепостничеству не было таким однозначным, как это может показаться на первый взгляд. В самом начале 1826 г., едва вступив на престол, император приказал представить ему краткий свод из показаний декабристов по вопросам внутреннего положения России. Из них следовало, что именно крепостное право являлось главной причиной российских бед и неурядиц. Конечно, Николай I не разделял полностью мнение декабристов, но острота проблемы была для него очевидна.

СЕКРЕТНЫЕ КОМИТЕТЫ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ. Право дворянства на владение землей император признавал безоговорочно. Но он не мог согласиться с безраздельной властью помещиков над крестьянами. Николай I полагал, что тем самым ущемляются полномочия государства. С другой стороны, опека над крепостными, возложенная на дворянство, считалась одной из служебных обязанностей помещика и важнейшим условием поддержания порядка в деревне.

Наиболее значительный результат дало заседание Секретного комитета 1835 г. Он был создан для рассмотрения проекта реформы, предложенного крупным государственным деятелем России П. Д. Киселевым. Он предлагал постепенно ликвидировать различия в положении крепостных и государственных крестьян. Государственные крестьяне, как известно, находились в несколько более благоприятном положении. «Возведение» (именно это слово употребил П. Д. Киселев) крепостных крестьян до уровня государственных лишило бы помещиков права распоряжаться личностью крестьянина. Заниматься одновременно государственной и помещичьей деревней Николай I посчитал несвоевременным, решив начать реформу с государственных крестьян.

Было образовано V отделение Собственной его императорского величества канцелярии во главе с П. Д. Киселевым. В декабре 1837 г. Николай I подписал указ о новой системе управления государственной деревней. Император вновь продемонстрировал уверенность в том, что можно, ничего не меняя по существу, решить все проблемы путем внешних преобразований.

Образовывалось Министерство государственных имуществ, на которое возлагались задачи обеспечения экономического благосостояния крестьян, сбора с них податей, защиты их прав, организации медицинской помощи и распространения грамотности. С этими же целями в губерниях создавались палаты государственных имуществ. В волостях управление делами было возложено на людей, выбранных крестьянами. Сельские общества, из которых состояли волости, избирали сельских старост, сборщиков податей, сотских и десятских.

Возник большой и дорогостоящий аппарат, в котором чиновник играл ту же роль, что и помещик в крепостной деревне. Реформа вместе с тем заметно улучшила наделение государственных крестьян землей, порядок их переселения, сбор налогов. Таким образом, деятельность П. Д. Киселева, хотя и не внесла принципиальных изменений в положение государственных крестьян, стала одной из немногих удач правительства Николая I.

В положении помещичьих крестьян также произошли некоторые перемены к лучшему.

Павел Дмитриевич Киселев (1788 – 1872)

Право помещиков ссылать крестьян в Сибирь было ограничено. Они не могли теперь продавать крестьян отдельно от семьи. Покупать крепостных без земли также запретили. Крестьяне могли купить в собственность землю с согласия помещика. Было закреплено право крестьян иметь по 4,5 десятины земли на ревизскую (мужскую) душу. Особый указ четко определил права помещичьего суда.

Конечно, эти меры не могли поколебать основ крепостного строя. Они только несколько обновили фасад российской деревни и попытались уменьшить напряжение в отношениях помещиков и крепостных. Собственно, большего Николай I и не хотел.

ОБЩАЯ ОЦЕНКА ЦАРСТВОВАНИЯ НИКОЛАЯ I. Зачастую Николая I упрекали и упрекают в нерасположенности к реформам. Это не совсем так. Беда заключалась в другом: император брался за многие нововведения, но старался руководить каждым из них лично. Вникнуть в суть дела, даже при его огромной работоспособности, самодержец не мог. Проблема заключалась и не в его недостаточной компетентности. За стремлением императора лично следить за всем и всех направлять скрывались опасные слабости системы управления государством.

Первое, что бросается в глаза, – это формальное отношение чиновничества, даже высшего, к государственным делам. В министрах, военачальниках, послах, не говоря уже о начальниках департаментов или губернаторах, Николай I видел простых исполнителей его воли.

Желание монарха подчинить все государственные мероприятия личному контролю и руководству не соответствовало объективной необходимости. Работа бюрократического аппарата приходила в расстройство. Чиновники оказывались в положении слепых исполнителей воли начальства. Такая работа не требовала ни особого профессионализма, ни заинтересованности в успехе. Более того, оценка сделанного чиновником мало зависела от конечного результата его деятельности. Главным было точно и в срок выполнить предписанное приказом.

Николай I, естественно, не мог вникнуть во все мелочи повседневной деятельности аппарата. О текущих делах он узнавал из докладов министров, отчетов ведомств, справок и донесений. Это приводило к хорошо нам знакомым вещам: припискам, грубому обману вышестоящего начальства, «красивым», но лживым отчетам. Страной руководили подчас не Зимний дворец, не высшие царедворцы, а среднее звено чиновничества. Об истинном положении вещей знали не министры (их тоже обманывали подчиненные), а столоначальники. Безнаказанность и круговая порука еще больше развращали государственный аппарат.

Реальная же ситуация была далеко не блестящей. В 1842 г. по всей империи не было закончено 300 тысяч дел, изложенных на 3 миллионах листов бумаги. При ревизии столичного суда в 1839 г. выяснилось, что из трех судей один, по старости и слабому здоровью, делами почти не занимался, один заседатель умер, а другой постоянно болел и никогда не бывал в суде. Из двух секретарей один умер, другой же ничего не делал. Неразбериха в канцелярии, по словам ревизоров, «превзошла всякое вероятие». Состояние денежной отчетности было столь плачевным, что о найденных в суде 650 тысячах рублей никто не мог сказать, кому они принадлежат.

По данным III отделения, в конце 40-х гг. XIX в. только трое губернаторов не брали взяток. Петербургский генерал-губернатор П. К. Эссен обычно спрашивал правителя своей канцелярии: «Это кто ко мне пишет?» «Это вы пишете», – отвечал тот. «А, это я пишу, а о чем?» Узнав, наконец, о чем он пишет, государственный муж подписывал бумагу.